Собака Генри Армитаджа
Собака Генри Армитаджа

Собака Генри Армитаджа

химические приключения шерлока холмса

Случай, о котором я собираюсь рассказать, нельзя назвать приключением, как многие другие из тех, что произошли с моим другом и коллегой Шерлоком Холмсом. Вспоминая его, что я делал часто с тех памятных дней, я повторял слова Ф.М.Достоевского: «Что такое Ад? Это муки из-за невозможности любить». Прошло достаточно времени, чтобы рассказать этот случай, в котором Шерлок Холмс снова проявил себя как химик, а отличительными чертами были вкус и аромат, а также отсутствие доброты и понимания. Назвать мое сообщение приключением означало бы забыть об ужасной и трагической сущности человеческой природы.
Смерть и страдание вышли на первое место в тот ясный и холодный апрельский день. Я приобрел новое пальто и занимался своими обычными утренними делами, среди которых было посещение престарелого Генри Армитаджа. Я вернулся на Бейкер-стрит, 221Б от этого бывшего полицейского. Его и без того подавленное настроение из-за одиночества особенно обострилось этим утром, когда он обнаружил, что собаку, его единственного друга, кто-то отравил. Мне надо было проявить особую заботу об этом пациенте, и я намеревался передать это бесчеловечное отравление в руки Шерлока Холмса.

— Что с вами, Ватсон? — поинтересовался он, отрывая взгляд от пыльного манускрипта. — Что за беда приключилась с вами в такой чудный денек?
Я был возмущен его легкомыслием.
— Знаете что, Холмс, — ответил я саркастически, — у вас есть прекрасная возможность проявить свои дедуктивные способности. Обратите внимание на следы слез на моих щеках, на мои красные и злые глаза. Правда, Холмс, я… пожалуйста… — закончить я не смог.
Он поднялся с кресла.
— Ватсон, дорогой мой, простите меня. Что же случилось?
— Не стоит извиняться, Холмс. Вы не могли ничего знать. Я просто потрясен этим… Тем, что произошло… Преступлением. Рассчитываю на вашу помощь в этом деле.
— Я к вашим услугам, мой друг. Всегда готов, уверяю вас.
— У меня есть престарелый пациент, Холмс, по имени Генри Армитадж. Кто-то отравил его собаку. Он остался совсем один. Этого не должно было случиться. Прошу извинить, но…
— Факты, дайте мне факты, Ватсон. — Мои эмоции не изменили проницательного взгляда Холмса.
— Это, полагаю, правда, что мистер Армитадж не пользуется уважением своих соседей. Но он одинок и сердит, Холмс. Жена умерла год назад. Он стал раздражительным и воинственным. Он ругает ребятишек, которые играют на его ступеньках, он вызвал полицию, когда жилец подвального помещения пригласил к себе гостя. Он часто жалуется издателю, когда мальчик-разносчик бросает «Таймс» слишком далеко от его двери.
— Когда нашли собаку? Мертвой, имею в виду.
— Простите, Холмс. Около часа назад. Насколько я знаю, бедняга все еще убивается у трупа его последнего друга.
— Давайте-ка зайдем к нему, Ватсон. Вы проведете обычное собеседование, а у меня, как вы знаете, все же есть некоторый опыт расследования отравлений. Немалый, скажу вам.
Мы взяли кеб до Эдмонтон-стрит близ Керзон-сквер, где проживал Генри Армитадж. Когда мы доехали до назначенного места, Холмс попросил возчика подождать нас и авансом вручил щедрую плату. Дверь в квартиру старика была приоткрыта, и я окликнул его. В ответ не раздалось ни звука. Холмс быстро вошел в комнату, и мы увидели пожилого человека, на коленях которого лежало темное тело его собаки.
— Мистер Армитадж, это Шерлок Холмс. Мы хотим помочь вам.
— Холмс? — спросил он, поднимая глаза. — Спасибо, что пришли. Я предполагаю, что…
Но Холмс не дослушал. Он поднял пустую собачью миску и тщательно, почти по-собачьи, обнюхал засохшие остатки корма.
— Мистер Армитадж, — произнес он мягко, — не могли бы вы сказать нам, кто из ваших соседей мог быть зол на вас или обижен вами?
— Я знаю! — резко заявил тот. — Он отравлен, видите? Это кто-то из соседей. Я не удивлен.
— Совершенно очевидно, что ваша собака отравлена, сэр. Можете ли вспомнить, с кем вы ссорились в последнее время?
— О, да, — ответил мистер Армитадж. — Это отъявленный футболист, живущий этажом ниже. Он собирает у себя всяких хулиганов по меньшей мере раз в неделю. А эти люди не знают, что такое вежливость. Разносчик «Таймс» не желает меня даже выслушать, когда я показываю ему то место, куда надо класть газету. Проклинаю их! А тот, что живет напротив, владелец химчистки, вечно ноет о своем новом методе чистки одежды. Его сынок, которого исключили из школы, режется в карты на моих ступеньках. Дьявольское дитя.
Сами мысли о юноше, казалось, вселяли страх в мистера Армитаджа, и я чувствовал, как усиливается его раздражение. Я попытался успокоить его.
— Люди бывают разные, но вам надо бы сохранять спокойствие.
— А учитель кварталом ниже, доктор Ватсон, учитель музыки? Его трубу слышно в любой час дня и ночи. Представляете — днем и ночью!
Холмс неожиданно перебил его.
— Ватсон, дайте-ка мне ваше пальто.
— Новое пальто, Холмс? Но зачем?
— Заверну собаку мистера Армитаджа. Мы берем ее с собой, — сообщил он как о решенном деле.
— Вот как?! — воскликнул я. — Холмс, это уже чересчур. Пальто совершенно новое. Так не годится.
Но что-либо доказать ему оказалось выше моих сил, он быстро сдернул с меня пальто и завернул труп собаки.
— Мы позаботимся о вашем умершем друге, мистер Армитадж. И если это вас утешит, мы очень скоро сообщим имя вашего недоброжелателя в Скотланд-Ярд. Грубое нарушение закона совершенно очевидно, поэтому заверяю вас, что мы добьемся справедливости по отношению к совершившему эту жестокость.
— Вы уже знаете, кто это? — поинтересовался я.
— Идея есть, дружище, но пока она только предположение. Неплохая, надо сказать, идея.
Холмс поднял сверток с пола и взял его на руки так, словно там был младенец. Когда мы поднимались в кеб, возница взглянул через плечо.
— Вот так дела! Два джентльмена должны были бы получше знать, как возят беби! Жена хотя бы могла сказать вам, что кровь так и будет все время капать!
Очарование прохладного весеннего дня, оскорбительные слова кебмена, жестокая реальность произошедшего перемешались в моей голове. Я просто не знал, что предпринять. Взглянув на Холмса, я увидел, что он смотрит на меня с улыбкой.
Часом позже я уже сидел в привычном уютном кресле на Бейкер-стрит, 221Б. Холмс был за своим лабораторным столом, и доносившиеся до меня звуки говорили о его активной работе. Раздавалось позвякивание и постукивание лабораторных приборов. Мне не хотелось знать, что он делает с собакой Генри Армитаджа.
Время шло. Не знаю, как долго я просидел в кресле. Читать я не мог. Я уставился на старый след пули в стенке над защитным кожухом, где Холмс записывал результаты своих упражнений в стрельбе по мишеням. Внезапно Холмс позвал меня.
— Подержите эту колбу, Ватсон. Я провожу перегонку с паром.
— А что вы перегоняете, Холмс? — попробовал поинтересоваться я.
— Вы что, будете это записывать для публикации? — ответил он вопросом. — Если да, то я шепну вам на ухо источник этой мерзкой жидкости. — Холмс наклонился ко мне и тихо произнес: — Это всего лишь собачья моча, Ватсон, иначе урина. Она вряд ли служит предметом светских бесед, согласен, но тем не менее используется в криминалистической химии. Уверен, что ваш журнал вряд ли заинтересует ею читателей.
Шокированный, я держал колбу, пока на ее дно не накапало дистиллата на несколько миллиметров. После этого Холмс пристально осмотрел колбу и протянул ее мне.
— Этого нам достаточно, — сказал Холмс, потирая свои ладони. — Поднесите колбу к свету и скажите, что там видно.
— Ого, Холмс, поглядите-ка! Под слоем воды виден слой какой-то тяжелой жидкости. Что-то тяжелее воды и с ней не смешивающееся.
— Именно так, Ватсон.
С помощью пипетки Холмс собрал тяжелые капли и перенес их в пробирку.
— Что вы скажете о запахе этой жидкости? Понюхайте ее, Ватсон.
— Нет, Холмс, не хочу. Это же…
— Да нет, старина, — ответил он. — Это уже не собачья урина! О небо, Ватсон, где ваша научная любознательность?
Он взял у меня пробирку, понюхал содержимое, потом совершил невероятное: капнул на свой ноготь и лизнул!
— Сладкий и неприятный вкус и такой же запах, Ватсон. Совершенно непреодолимый и отвратительно сладкий. Никогда не пробуйте химикаты на вкус. Этот, в частности, особенно опасен. Ваши читатели не должны следовать моему примеру. Некоторые мои привычки наверняка ужасны. Ну да ладно. Теперь добавлю немного анилина и гидроксида калия. Это не опасно, Ватсон, но, если я прав, будет тоже весьма неприятно.
И точно, как только он добавил реагенты, навязчивый отталкивающий запах наполнил нашу квартиру. Мне стало нехорошо, пришлось закрыть лицо носовым платком и дышать через него.
Всю свою жизнь Холмс не реагировал на происходящие в мире трагедии и сохранял, как когда-то сказал Г.Мелвилл, свою собственную температуру. Даже теперь, когда я кашлял и фыркал в клубах слезоточивого газа, он спокойно набросал уравнение на листе бумаги и протянул листок мне.
— Как только вы проставите коэффициенты в уравнении, Ватсон, загадка будет решена.
Я самым внимательным образом взглянул на листок и увидел, что в уравнении недостает одного вещества:
C6H5—NH2 + 3KOH + … C6H5—NC + 3KCl + 3H2O.
Холмс, заложив руки за спину, ходил вперед и назад.
— Одна часть анилина, три части гидроксида калия плюс одна часть неизвестного яда дают одну часть фенилизоцианида, три части хлорида калия и три части воды. Неизвестное вещество можно узнать, уравняв написанное. Ваш кашель, Ватсон, вызывается фенилизоцианидом, который образуется при взаимодействии яда, введенного в собачий корм.
— Неужели преступление раскрыто? Как можно определить отравителя?
— Вы же знаете мои методы, Ватсон, — ответил он. — Вот и используйте их. Все необходимое для решения у вас есть.

Для решения задачи необходимо ответить на следующие вопросы.

  1. Какое вещество было использовано для отравления собаки мистера Армитаджа?
  2. Какое физическое свойство заставило Холмса подозревать наличие этого вещества?
  3. В убийстве подозреваются четверо: футболист, молодой картежник, учитель музыки и разносчик газет.
  4. Кто отравил собаку?

Разгадка

Показать скрытое содержание
– Попробую проследить часть ваших рассуждений, – робко предложил я. – Вы, несомненно, узнали постороннее вещество в собачьем корме по особому запаху.

– Правильно, Ватсон, – согласился Холмс. – И как химик я немедленно понял, что вещество летучее – это подтвердила перегонка с паром. Мы видели, что яд при комнатной температуре является жидкостью, не смешивается с водой и имеет плотность больше единицы! Неприятный сладкий вкус тоже помог мне. Поэтому выбор был небольшим, Ватсон.

– Полагаю, Холмс, – добавил я, – что вы должны были искать вещество, которое могло быть при определенных условиях доступно только одному подозреваемому, но недоступно остальным.

– Превосходно, Ватсон! Снова идете к цели, старина! – провозгласил он. – Я составил рабочую гипотезу и провел испытания жидкости, которая удовлетворяла бы всем этим условиям. Вы расставили коэффициенты в уравнении? Оно все подтверждает!

– Попробую, Холмс. Я еще помню кое-что из химии. Дайте-ка снова взглянуть… там должен быть хлор… 3 единицы хлора, чтобы уравнять!

– Очень здорово, Ватсон. Давайте дальше.

– Дальше сложнее, но вот… в продукте должен быть углерод! Понял, это ССl3?

– Но атом углерода образует четыре связи, Ватсон, а не три, – нахмурился Холмс.

– Понял! Уравнивание дает CHCl3! Это хлороформ, Холмс! Конечно же. Все сходится.

Я был вдохновлен тем, что участвовал в разгадке преступления. Однако тут вспомнил мистера Армитаджа и его трагическую жизнь.

– Но кто совершил это, Холмс? Что за человек смог так поступить?

– Боюсь, что совершенно бессовестный тип, – ответил он. – Пока вы дремали в своем кресле (вы спали, Ватсон, сладко спали), я поговорил с Чаппи, младшим лейтенантом нерегулярных войск с Бейкер-стрит. Он знает вандала, Ватсон.

– Но как можно было узнать по тем фактам, что у вас были? Не понимаю.

– Допустим, – продолжал он, – что мистер Армитадж назвал нам четверых соседей, с которыми конфликтовал. Они наиболее подозрительны. Кто-то из них имел доступ к хлороформу. Как только мы выясним кто, узнаем злоумышленника.

– Учитель музыки, футболист, молодой картежник, разносчик газет, – я вспомнил подозреваемых. – Пока я не вижу, кто из них подозрителен, Холмс. Кого-то забыл?

– Химчистка, – мягко напомнил он. – Кто ее владелец?

– Отец игрока! – Теперь и я все понял. – Хлороформ используют для выведения пятен жира, Холмс! Армитадж упоминал о новом способе чистки. Парень, исключенный из школы, отравил стариковскую собаку.

– Чаппи рассказал мне о нем, Ватсон. В свои 15 лет тот уже попадался на преступлениях. Мистер Армитадж столкнулся с плохим субъектом. Малый опасен. Скотланд-Ярд вскоре позаботится о нем, и я полагаю, что этот сосед мистера Армитаджа когда-нибудь плохо кончит.

– Они все пострадали, Холмс. Доброты и терпимости у каждого из них немного. Неужели безнадежно?

– Полагаю, что у вас и вашего пальто надежда есть, – сказал он, передавая мне дурно пахнущий сверток – мое пальто. – Темные пятна на одежде вывести легче, чем пятна на совести. Думаю, вам предстоит далекая прогулка в химчистку. Мне рекомендовали заведение возле Керзон-сквер, и я на вашем месте не стал бы до этого пить чай.

– А вы сами, Холмс?

– Пока вы будете заниматься чисткой, я поиграю.

Прежде чем я успел что-нибудь ответить, он повернулся и поднял свою скрипку. Он сжал деку и прижался щекой к инструменту. Мелодия наполнила комнату, и его мысли унеслись очень далеко от сегодняшних событий.

Понравилась статья? Поделиться с друзьями:
Занимательная химия